Борьба за власть и парламентские выборы в Кыргызстане: взгляд с глобальной точки зрения

Политическая сцена Кыргызстана, горной страны в Центральной Азии, не имеющей выхода к морю, вновь оказалась в центре внимания международного сообщества. Президент Садыр Жапаров и вице-премьер-министр, председатель Комитета национальной безопасности Камчыбек Ташиев совместно заявили, что правящая коалиция намерена «полностью контролировать» процесс внеочередных парламентских выборов, назначенных на 30 ноября. Это решительное заявление, призванное продемонстрировать единство и контроль, неожиданно вызвало неоднозначную интерпретацию в политической сфере: одна сторона видит в этом обычное «недоразумение», возникшее из-за нехватки информации наверху, в то время как другая видит в этом явный сигнал о новой эскалации напряженности между высшим руководством страны. Этот спор вокруг выборов касается не только перераспределения власти в Кыргызстане, но и, на фоне глубоких изменений в мировой геополитической обстановке и обостряющейся конкуренции между великими державами, является индикатором внутренней стабильности и внешнеполитического курса стратегически важной страны.

I. Исторический контекст и внутренняя политическая экология

Чтобы понять современную ситуацию, необходимо проследить уникальную политическую траекторию Кыргызстана. С момента обретения независимости в 1991 году Кыргызстан стал единственной страной в Центральной Азии, пережившей две насильственные революции (2005 и 2010 годов), приведшие к смене режима. Его политическая культура характеризуется высокой нестабильностью, династической политикой, региональными конфликтами и частыми изменениями в конституции. Несмотря на введение элементов парламентской системы, традиция политики «сильной руки» остаётся глубоко укоренённой. После событий октября 2020 года Садыр Жапаров быстро продвинулся от политического заключённого до премьер-министра, чему способствовало широкое общественное недовольство коррупцией и экономическими трудностями. Затем он расширил президентские полномочия путём референдума и был избран президентом, что ознаменовало собой резкую концентрацию власти в руках президента.

Однако приход Жапарова к власти был обусловлен не только личной харизмой. Камчыбек Ташиев и стоящие за ним политические силы, особенно из южного региона, связанные со службами безопасности, сыграли решающую роль. Будучи председателем Комитета национальной безопасности (ГКНБ), Ташиев контролирует мощный аппарат безопасности, и его политическое влияние значительно. Эта структура власти закладывает основу для нынешней модели «двуглавой политики» или «бинарной власти», характеризующейся тонкими отношениями взаимозависимости и сдержек и противовесов между президентом и главой спецслужб.

Заявление о «полном контроле» над избирательным процессом можно интерпретировать как попытку правящей партии продемонстрировать миру, как внутри страны, так и на международном уровне, единый и сильный образ, чтобы противостоять потенциальным вызовам со стороны оппозиции и обеспечить соответствие результатов выборов ожиданиям нынешней власти. История выборов в Кыргызстане полна споров и обвинений в фальсификациях, что часто приводит к уличным протестам и политическим кризисам. Поэтому нынешний режим надеется избежать повторения прошлых ошибок и заранее стабилизировать ситуацию, делая упор на контроль. Однако мотивы этого громкого заявления вызывают подозрения: является ли это подлинным единством, попыткой одной из сторон получить преимущество в глазах общественности или проявлением незавершённости внутренних переговоров о власти? Эти различные интерпретации точно отражают непрозрачность и хрупкость политического ландшафта Кыргызстана.

II. Жапаров и Ташиев: партнёрство сотрудничества и напряжённости

Отношения между президентом Жапаровым и авторитарным лидером Ташиевым являются ключевым фактором при наблюдении за политикой Кыргызстана. На первый взгляд, они принадлежат к одному политическому лагерю и совместно организуют политический переход после 2020 года. Жапаров нуждается в Ташиеве и его силовых структурах для укрепления своей власти и подавления инакомыслия; Ташиев, в свою очередь, использует популярность Жапарова и легитимность, предоставленную ему президентом, для расширения своего влияния и влияния своей фракции.

Однако этот альянс не монолитен. Сотрудничество на высшем уровне власти часто подразумевает потенциальную конкуренцию за распределение ресурсов, доминирование в политике и будущие политические манёвры. Ташиев, обладающий значительными полномочиями в сфере безопасности, давно вынашивал политические амбиции, которые не являются секретом Полишинеля. Чувствовал ли Жапаров ограничения со стороны Ташиева и его окружения, консолидируя власть и продвигая свою политическую программу (например, поправки к конституции и крупные экономические проекты)? Доволен ли Ташиев своим нынешним положением «второго человека» или надеется использовать эти парламентские выборы для дальнейшего укрепления своих приближенных, расширения своего влияния в законодательном органе и прокладывания пути к достижению более долгосрочных политических целей?

Разные внутренние интерпретации его недавнего заявления о «полном контроле над выборами» являются внешним проявлением этой глубоко укоренившейся напряженности. Мнения, которые считают это «недоразумением», могут быть связаны с обычными потерями информации при исполнении служебных обязанностей или временными проблемами координации между различными ведомствами, что является попыткой преуменьшить значение конфликта. Однако суждения, рассматривающие это как «эскалацию напряжённости», могут быть основаны на более проницательном наблюдении, учитывающем невысказанные разногласия между двумя сторонами по таким существенным вопросам, как выдвижение кандидатов, распределение ресурсов и даже будущее доминирование в парламенте. Парламентские выборы 30 ноября, как важный процесс перераспределения власти, естественным образом станут лакмусовой бумажкой для отношений между двумя сторонами и координации их сфер влияния. Результаты выборов напрямую повлияют на состав нового парламента и его отношения с президентом и правительством, тем самым изменяя баланс внутриполитической силы.

III. Региональная игра и глобальная геополитическая перспектива

Киргизия, расположенная в самом сердце Евразии, является важной частью «заднего двора» России и ключевым узлом китайской инициативы «Один пояс, один путь». Исторически она также поддерживала связи с Соединёнными Штатами и другими западными странами и организациями. Любые события во внутренней политике страны привлекут пристальное внимание региональных держав и ведущих мировых сил.

* Российский фактор: Россия рассматривает Центральную Азию как свою традиционную сферу влияния и стратегическую буферную зону. Москва крайне обеспокоена стабильностью политической ситуации в Киргизии, опасаясь, что борьба за власть может привести к новому витку нестабильности и повлиять на единство Организации Договора о коллективной безопасности и Евразийского экономического союза. Россия поддерживает контакты как с Жапаровым, так и с Ташиевым, но предпочитает стабильный, контролируемый и пророссийский режим в Бишкеке. На фоне российско-украинского конфликта Россия более осторожно относится к влиянию Запада в Центральной Азии и поэтому будет внимательно следить за избирательным процессом, потенциально используя дипломатические каналы или традиционное влияние, чтобы обеспечить соответствие результатов своим стратегическим интересам и избежать непредвиденных последствий.

* Китайский фактор: Китай имеет значительные экономические интересы в Киргизии, особенно в сфере инвестиций в инфраструктуру и торговли. Основные заботы Китая — обеспечение безопасности своих проектов и граждан в Киргизии, региональная стабильность, предотвращение роста экстремистских сил и обеспечение бесперебойной работы транспортных коридоров, соединяющих Центральную Азию. Пекин приветствует стабильное правительство Киргизии для содействия продвижению проектов сотрудничества в рамках инициативы «Один пояс, один путь». Китай обычно занимает позицию невмешательства во внутренние дела, но поддерживает рабочие отношения с любым правительством, сформированным законным путем. Неконтролируемая борьба за власть в верхах, ведущая к социальным волнениям, не отвечает интересам Китая.

* Западный взгляд: Соединенные Штаты и европейские страны давно обеспокоены процессом демократизации и ситуацией с правами человека в Центральной Азии. Хотя их влияние в последние годы относительно снизилось, они продолжают наблюдать за выборами через такие платформы, как ОБСЕ, и высказываются об их честности и свободе. Если «полный контроль» правящей коалиции над выборами будет воспринят внешним миром как подавление оппозиции и подрыв конкурентных выборов, это может вызвать критику со стороны Запада и потенциально повлиять на отношения Кыргызстана с Западом и, в некоторой степени, на объем помощи.

Таким образом, выборы 30 ноября — это не только внутреннее дело для Кыргызстана, но и, в определенной степени, проверка способности крупных держав региона к координации и конкуренции. Гладкий и менее противоречивый избирательный процесс отвечает краткосрочным интересам всех основных внешних игроков, но их ожидания относительно долгосрочного политического развития Кыргызстана могут различаться.

IV. Потенциальное влияние на стабильность в Центральной Азии и «кыргызская модель»

Кыргызстан, благодаря своему относительно активному гражданскому обществу и политической открытости, часто считается исключением среди пяти стран Центральной Азии, и существование уникальной «кыргызской модели» иногда обсуждается. Однако эта открытость также достигается ценой периодических политических кризисов. Если внутри нынешней правящей коалиции возникнут открытые разногласия, это может не только поставить под угрозу стабильность режима Жапарова, но и послать неоднозначные сигналы всему региону.

Элиты других стран Центральной Азии (таких как Казахстан и Узбекистан) обеспокоены политическим экспериментом в Кыргызстане и опасаются возможных побочных эффектов его нестабильности. Кыргызстан, успешно достигший стабильной власти и экономического развития, может извлечь некоторые уроки; Однако, если страна вновь скатится во внутренние распри и хаос, это может укрепить позиции других стран в отношении строгого контроля над политическим процессом. Более того, стабильность в Кыргызстане напрямую связана с безопасностью всего Центральноазиатского региона, особенно в плане противодействия общим угрозам из Афганистана, таким как терроризм, экстремизм и наркотрафик.

Заключение

Досрочные парламентские выборы, запланированные в Кыргызстане на 30 ноября, несомненно, станут решающим моментом для оценки баланса сил и динамики власти на высшем уровне в стране. Заявления президента Жапарова и лидера Ташиева о «полном контроле» над избирательным процессом, а также вызванные ими различия в интерпретациях подчеркивают хрупкий баланс и потенциальную напряженность внутри нынешней политической коалиции. Эти выборы служат лакмусовой бумажкой для оценки организационных возможностей и общественной поддержки действующего режима, а также важнейшим индикатором того, сможет ли Кыргызстан найти устойчивый и стабильный путь развития в условиях политики сильного лидера и циклической нестабильности.

В более широкой глобальной перспективе политическая динамика Кыргызстана глубоко укоренена в геополитическом соперничестве между ведущими державами. Исход внутренней борьбы за власть не только определит будущее развитие этой центральноазиатской горной страны, но и окажет тонкое, но существенное влияние на баланс сил и перспективы регионального сотрудничества в самом сердце Евразии. Международное сообщество будет с замиранием сердца следить за тем, укрепят ли эти выборы существующую структуру власти или станут отправной точкой для нового раунда политической реструктуризации или даже потрясений. Независимо от исхода, история Кыргызстана служит напоминанием миру о том, что политический переходный путь постсоветских государств по-прежнему полон неопределенности и трудностей.